Обитель счастья. …Накануне буйных, многодневных общих праздников, перед самой Всенощной, в церковь вбежала зарёванная прихожанка Наталья. С порога храма она опрометью бросилась догонять священника, пока он не ушёл в алтарь. Ухватив его за край подрясника, она вскричала:
— Отец Николай! Нет у меня уже сил никаких, батюшка!
— Что такое? — оторопел священник
— Опять всё то же! Ушёл Василий к «друзьям … Держался, держался, и вот, снова … Ушёл! Может, «зашитъ» его?. Помогает, говорят …
— Что мне с вами делать! .. Нашли себе панацею, «зашивальщики». Бес вас многому ещё чему научит, только, чтобы вы не к Богу шли, а к нему, рогатому, — священник с досадой спросил. — Опять, наверное, ругалась на него?
— Ну, так, немного … — призналась Наталья.
— «Немного». Знаем мы, как вы «немножко» ворчите, дрязги разводите. Вот и допилила, прогнала мужа из дома.
— Никуда я его не прогоняла, — удивилась пришедшая.
— Сквалыжность твоя, скандалы его и прогнали.
— Да уж! Одна я — плохая, а он — ангел у нас, — сдерзила священнику Наталья.
— Понять не могу. Почему по-доброму, кротостью и любовью с близкими нельзя все вопросы разрешать?.
— Да как же так их решить, когда пришёл уже подвыпивший.
— Был «подвыпивший, а теперь вот придёт упившийся, лучше будет?
— Да нет, конечно. Придёт «хороший», это точно, — подтвердила Наталья. С горечью сообщила. — За год, на третью работу еле устроился, а теперь и её потеряет, что тогда?
— Так ты же не поддерживаешь его, а бьёшь, отталкиваешь, прогоняешь.
— Я!! .. — сильно удивилась Наталья.
— Да, ты, как и многие твои знакомые и подруги.
— Как это?
— Так жестокостью своей, безсердечием. Вместо взаимопонимания, взбучки да истерики закатываете. Куда им, бедным мужьям вашим деваться?. На работе — тяжесть, бездушие. Дома — не меньше, а то и побольше. И что самое обидное, от самых близких, дорогих людей; жён, неблагодарных детей … Здесь, с тыла — самые болезненные удары, непереносимые. Вот и добиваете кормильцев своих. Делаете их ни к чему негодными, сломанными. Вы сами и гоните мужей своих, отцов из дома. Да ещё удивляетесь и возмущаетесь на них. А надо было бы себе взбучку за это устраивать.
— Что же, я его за то, что он пьяный с работы пришёл, хвалить что ли должна?.
— Хвалить, не хвалить, а посочувствовать, расспросить, какие у него трудности, неприятности — обязана. Выслушать, пожалеть, утешить. Он бы тогда ни за какие приятности, ни к каким «друзьям» не ушёл. Дома ему с близкими, понимающими его, жалеющими, лучше бы было.
— А меня то кто будет жалеть?! .. — воинственно потребовала Наталья.
— Вот тогда бы и он тебя пожалел.
— Да! «Пожалел» бы, — со злой усмешкой отвергла предложенное Наталья.
— А ты попробуй. Хоть раз, заставь себя быть доброй и сочувствующей близкому тебе человеку.
— Вам легко говорить. А мне противно даже видеть его пьяным.
— Это состояние могло быть случайным, единичным. Если бы ты отнеслась к нему с пониманием и заботой. А бессердечие рождает только гнев и ответное отторжение, утверждение в падении.
— Так что, я его по головке гладить должна за то, что он напился?
— Именно, по головке, сочувствие оказать как споткнувшемуся ребёнку своему, — обязана. Для чего замуж за него выходила?
— Для того, для чего все выходят.
— «Все» здесь не подходит. Когда венчалась, «в облаках» витала, в суете с подружками? Не слушала молитв и вразумлений Таинства? Носите тяготы друг друга» не запомнила?
— Так это … в церкви, а дом, это — другое.
— «Дом — малая церковь», Слышала?. Для дома вас и наставляет церковь. Поучает, как жить и вести себя, чтобы главное было в семье — мир между всеми живущими в доме.
— Так он же, муж рушит всё и убегает из него.
— Рушите чаще вы, те, кому и вверяется прежде всего хранение этого очага мира. А где раздор, смрад и темень, оттуда и бегут все; дети, мужья … От вас бегут. Вы гоните их!
— Да не мы, а стакан зовёт их к себе. Он дороже им, чем дом становится, — упорствует Наталья.
— Как ты понять не можешь? — удивился отец Николай. Потом собрав остаток терпения, стал опять доходчиво объяснять,- Чтобы только напиться, для этого не нужно убегать в подворотню, лишать себя комфорта. Одному — удобнее. Больше достанется. Делиться ни с кем не надо. Цель не эта. «Стакан это следствие, а не причина. К нему бегут мужики по всей России от нестроений, боли душевной, непонимания их окружающими. И прежде всего вами — домашними. Их не слышат, не ценят, не любят не только на работе, но и дома, близкие, и поэтому у них нет другого выхода, как найти себе подобных, тоже обиженных. Перед кем они смогут облегчить, излить свою душу.
— Что? Душа у них одних что ли? А у нас, её, души то, нету?! — опять завсхлипывала Наталья.
— Есть. Но вы её захлопнули. Не даёте входа в неё другой, близкой вам душе, от этого и свою губите в закрытости, затхлости. Откройте её для сочувствия, как для свежего ветерка. Страждущего, дорогого вам человека охладит это, и вас самих освежит живительным дуновением.
— Всё им, мужьям, а нам-то когда внимание будет?
— Вот тогда ответная благодарность за понимание, сочувствие и мужей коснётся, и вам возвернётся лаской.
— Дождёшься от них! .. — горько усмехнулась Наталья и вновь как жаром опалённая, вскричала. – Из-за пустяка какого то, и из дома бежать?! .. Что ж это за напасть такая?. Что они всё бегут в подворотни, на помойки всякие!
Священник тяжело вздохнув и теперь не прервал, продолжил вразумление:
— Там их – выслушают. Посочувствуют им. Дадут то важнейшее, необходимое, чего вы должны были дать, да не дали. Нигде более, никто так не слушает другого, как там. Ни сослуживцы, ни домашние. Там же, как ты выразилась, в подворотнях, за гаражами и заборами, они это получают. Выслушивают, сочувствуют им такие же несчастные, так же болящие души.
Ради этих-то встреч, согреваний, терпя неудобства, рискуя репутацией, согласием на работе и дома, туда, в грязные забегаловки, укромные места, в поисках этого самого «пустяка» понимания и утешения, мужики по всей России идут и идут тысячами, сотнями тысяч.
Обитель счастья.…Все, что мы имеем, дано нам Богом и даже не является нашим навсегда или надежно. Все может быть у нас отнято, кроме любви. Это делает любовь тем единственным, что мы можем давать. Все остальное — члены нашего тела, разум, имущество – можно отнять у нас силой; но любовь – нет. Нет средства, добиться ее от нас силой, если только мы сами ее не дадим.
Счастье — это когда ты любим и взаимно любишь и когда любящие друг друга, рядом. Когда в твоем сердце любовь и ты знаешь, что тебя любят, то у тебя есть всё — полнота жизни, свет, радость. Такая любовь сильней всех встречающихся невзгод, так как невзгоды действуют со стороны, а любовь согревает сердце изнутри. Это земное счастье, когда любят здесь, на земле. В таком случае оно бывает коротким и имеет конец.
Часто люди испытывают глубокое внутреннее одиночество, оказываются перед какой-то бездной, думают, что уже ниоткуда помощи не будет. Тогда, ощущается, как мы далеки от счастья. Оказывается обитель счастья – сердце, и в нем хранится разгадка этой проблемы.
Все, что мы говорим, думаем и желаем — отпечатывается в нашем сердце. Ум способен удерживать лишь малую долю встречаемого. Рассудочная память, подобно ситу, задерживает только самое крупное. А сердце хранит все, что прошло через него, с чем соприкоснулся наш внутренний мир, что мы помышляем и чувствуем. Сердце — это центр духовной жизни, сердцевина человеческой души.
Все средства массовой информации направлены на внешние переживания. При этом растревоженное сердце остается без глубинного знания, истины. Полученный объем информации оказывается таким огромным, но пустым внутри, как воздушный шар. Человек от бессмыслицы разочаровывается. Поэтому, человеку следует жить не внешней, отраженной жизнью, а внутренней.
Состояние сердца — зеркало внутреннего мира человека, чем он живет на самом деле. От этого оно либо сияет как солнце, подавая свет и тепло окружающим, либо уподобляется черной дыре, способной только все поглощать на своем пути.
Если легкие засоряются от частого вдыхания выхлопных газов и пыли, а исцеляются от вдыхания свежего, чистого воздуха в лесу или у моря, то сердце засоряется, когда окунается в дурные, нечистые мысли, а очищается от добрых, чистых чувств.
Высочайшее творчество, гениальные открытия и просто чистые, добрые поступки начинаются с глубокого невидимого вдохновения, рождающегося в тайниках души, но и преступления и злодеяния начинаются с дурного помысла.
Сердце не бывает нейтральным к добру или злу. И счастье может быть не только земным, но и небесным, а значит, вечным: когда любят Бога — Небесного Отца — и чувствуют, что любит и Он.
Бог есть наивысшая Красота, и кто в глубинах сердца обращается к Богу, тот соприкасается с вечной, подлинной красотой, которая украшает человека нетварными драгоценностями. Но если эта красота отсутствует в душе, значит, там безобразие и несчастье. «Больше всего надо хранить сердце свое, потому что из него источники жизни» — так заповедовал нам Господь в Священном Писании. Творец дал человеку способность к уподоблению Ему.
«Подняться к Богу, — говорил один философ, это значит войти в самого себя, более того, в глубину самого себя, — и самого себя превзойти».