Давай искать счастья небесного на земле, чтобы уже на земле окружить себя новым для нас естеством и уже с ним, быть готовым уйти в вечность к Отцу нашему Небесному.(Афонский старец Порфирий).
Ошибочка. Жила — была Людмила. Обычная, «как все». Иногда, по большим праздникам, даже и в церкви бывала. Не по глубокой вере, а так, скорее ради любопытства. Ведь и «первые лица» государства, надменно снимаются там со свечами в правой руке.
Одна знакомая взялась было поправить её невежество в этой области. Несколько раз провожая её, рассказывала ей интересные истории из жизни святых, про чудеса … Людмиле было интересно. Она слушала. Расспрашивала. Но одна тема ею была неприемлема, непереносима ею. Это тема — смерти, мытарств, Суда Божьего, загробной жизни, наказаний … Она сразу обрывала собеседницу, отвергала всякое упоминание об этом, говоря категорически: — Все эти сказки меня не интересуют. Понапридумывали!…Всякие там «горящие котлы». Примитив какой — то. Кто это видел? Оттуда никто не возвращался … Всё — неправда. — Возвращались. И свидетельствовали о виденном, — только кротко, не навязчиво возразила ей, поклонилась и удалилась знакомая.
Вскоре Людмиле пришлось пересмотреть своё отношение к этому вопросу. Прошло около месяца. В конце одного, обычного дня, она как всегда, приняв душ легла отдыхать. Заснула. Спала хорошо. Но посреди ночи явно услышала шум, скрежет, отдалённые человеческие крики и зловонные запахи. Почувствовала, как кто-то цепко, когтистыми лапами схватил ее за пятку левой ноги, рывком дёрнув на себя, поволок вниз, в зловонную тьму, к многочисленным очагам пламени. Она увидела их, те самые, «примитивные, кипящие, раскалённые котлы. Их было бесчётное множество, во все стороны, сколько видели глаза, тысячи! .. Увидела и корчившихся в них великое множество людей.
Людмила вся сжалась от страха, парализованная ужасом. Каким-то чудом вспомнила про молитвы. Стала натужено вспоминать их. Ничего не вспомнила, кроме одного: «Господи, помилуй! .. Прости! Прости!!!» — возопила она всем существом своим.
Вдруг она услышала откуда -то снизу, издалека, грубый, рыкающий рёв, оклик:
— Не ту взял! ..
Послышался рядом, тоже страшный, хриплый ответ того лохматого, чёрного, что тащил её вниз, в смрад преисподней:
— Ошибся! Делов — то … Они щас все — одинаковые …
Тут же он досадливо отшвырнул её, своей когтистой лапищей прочь. Так, что она, пролетев мигом чёрную бездну, массу таких же скорчившихся в страхе и ужасе тел летящих ей навстречу, пронеслась через лабиринты улиц, домов, через всю свою комнату как пёрышко, по полу прихожей, и больно ударилась о входную дверь.
Её спас большой, толстый ковёр в комнате, собравшийся гармошкой, на котором она проехала такое расстояние, и ударилась о собравшуюся массу его.
Какое-то время Людмила пролежала без памяти. Очнувшись, сразу вспомнив всё, не вставая с пола, сжалась в комочек. Протряслась от страха всю оставшуюся ночь, утро … только днём боязливо переползла в комнату и там закатилась в долгих, обильных слезах истерики.
После этого она уже не отрицала существование загробного мира и суровых его реалий.